Этику на службу народу?
Ю.Н. Варзонин,
Профессор Тверского госуниверситета
Этический кодекс для муниципальных служащих следует воспринимать одобрительно. Новизна события наводит на странную мысль, что прежде муниципальные служащие обходились без подобного кодекса, а ещё, должно быть, и на мысль, что с этикой в этой сфере что-то не так – иначе чем объяснить мотивы этой инновации? Если верно последнее, надо ли надеяться на конструктивный потенциал вводимого кодекса и велик ли этот потенциал? Эти вопросы не так просты, как может казаться, и для ответа на них придётся коснуться целого ряда проблем, имеющих самое непосредственное отношение к этике.
Этика нормативна, её задача – установление того, что называется «должным», что является благом – безусловным добром. С этой точки зрения рассматриваемый кодекс не только очерчивает рамки поведения (то есть определяет «должное»), но и подробно их детализирует. Разумеется, этот документ не содержит положений, способных вызвать либо недоверие, либо сомнение в отношении своей благонамеренности. Более того, нормативные положения прорисовывают в своём роде «идеального» субъекта морали, но в этом проявляется не недостаток кодекса, а его специфическая функция – нормирующая.
Этика не то же, что нравственность. Человек что-то делает и уже этим творит нравственность. Этическая норма может быть ориентиром поведения человека, или вовсе им не быть. Так между этической нормой и нравственностью (реальным действием, поступком) может возникать зазор, несоответствие, несовместимость. Всё это означает, что даже идеальный этический кодекс не может сделать человека лучше, потому что только человек способен сделаться лучше, например, поступая впредь в строгом согласии с требованиями этического кодекса. Благое желание уже сила, но оно может и разбиться о разные препятствия.
Прежде всего, таким препятствием является автономность этики. Автономная этика преимущественно обслуживает потребности современного человека – той личности, той индивидуальности, приоритет прав которой над группой, коллективом, народом считается наивысшим демократическим завоеванием. К этим завоеваниям относится и безусловное право человека самостоятельно определять высшие (и все прочие) ценности, на которые он ориентируется, реализуя свою жизненную программу – «смысл жизни». Но есть здесь и обратная сторона, выражающаяся в том, что содержание ценностей заполняется также личностно, так что «справедливость» в интерпретации одного человека вполне может оказаться «несправедливостью» в понимании другого.
Все виды автономной этики рассматривают цель моральной деятельности как реализацию индивидом своего «внутреннего Я», которое считается совершенно уникальным, неповторимым, отличным от «Я» всех других людей. Нравственное значение всех поступков отдельного человека состоит не в том, что они отвечают каким-либо общим для всех людей моральным принципам, а напротив, не похожи на действия других людей. Такое понимание критерия нравственности, которое противопоставляет индивидуальное общему, основывается на моральном индивидуализме и приводит к крайнему волюнтаризму в истолковании нравственности. Множество «индивидуальных Я» включается в некую всеохватывающую систему «абсолютного Я», по отношению к которому первые выступают как части единого целого. Так утверждается якобы гармония между всеми людьми. Каждый, осуществляя в своих поступках лишь требования собственного «Я», служит целому (например, обществу) и всем его частям (отдельным индивидам).
«Общий» уровень нравственного сознания для носителей автономной этики может устанавливаться принудительно. Так бывает в известном случае «корпоративной» этики: определённые (конвенциональные) принципы объявляются обязательными для исполнения независимо от личного отношения к этим принципам. Конфликт, порождаемый неготовностью или нежеланием подчинить личные установки корпоративным, автоматически решается в пользу корпорации, в результате чего несогласный член корпорации из неё выбывает. Этический кодекс для муниципальных служащих представляет собой именно такой вариант со всеми вытекающими последствиями, кстати, в кодексе обозначенными. Если иметь в виду этику как науку, то в ней доподлинно известно, что в рамках договора или какого-либо общественного соглашения возможно создать подобие справедливости и даже подобие любви, но не создать ни справедливости, ни любви. И потому человек, который более всего нацелен на собственное благо, лишь притворно может желать блага другому. Тем не менее, некий приемлемый уровень соответствия корпоративным требованиям этики возможно поддерживать, хотя и очень не просто. Пока такой уровень не станет органичным элементом внутрикорпоративной культуры (что подразумевает, в том числе, немалое время), требуется целый комплекс хорошо продуманных «воспитательных» мер. Традиционно начальные действия исходят от независимой этической комиссии, рассматривающей спорные (конфликтные) ситуации и нарушения, результатом чего бывают организационные выводы, иначе говоря, создаются прецеденты, которые становятся своего рода моделями, на которые имеют возможность ориентироваться члены корпорации. Образовательная составляющая предполагает не только знакомство с относящимися к сфере этики знаниями и накопление их, но и не даёт проблеме «потеряться» в обширном поле профессиональных задач. Наконец, ценой длительных и непрекращающихся усилий всех участников процесса вырабатывается привычка надлежащим образом относиться к нормативным требованиям корпоративной этики. Однако ни при каких обстоятельствах нельзя забывать, что такая система является искусственным образованием, а совсем не естественным проявлением высокой нравственности объединённых корпоративной общностью людей. Поддержание подобной системы в функциональном равновесии тоже требует постоянной заботы.
Есть ли перспективы у корпоративной этики? В определённой мере да. Во-первых, наиболее требовательные к собственному моральному состоянию люди (они, понятно, более других готовы принять на себя обязательства) отчасти станут выполнять роль «локомотива», тянущего за собой других. Такого рода примеры обладают и заразительной силой. Во-вторых, принудительность «общих правил игры» вовсе и не предполагает согласия или несогласия с ними – как минимум, придётся делать вид, что эти правила исполняются. Вот это и есть самое уязвимое место благонамеренного проекта, но с этой уязвимостью решительно ничего нельзя сделать, потому что в любой системе автономной этики высшей инстанцией остаётся сам человек, вольный самостоятельно определять границы допустимого и недопустимого, полезного и неполезного, доброго и недоброго и т.д. При расхождении индивидуальных представлений о таких границах, о содержании тех или иных ценностей, о выстраивании ценностной иерархии компромиссных решений не найти, они, случись им вынужденно возникнуть, окажутся дезавуированными уже в ближайшем значимом поступке.
Странно, конечно, не то, что чиновники вроде бы обходились без этического кодекса до сих пор, а то, что им досталась честь стать первенцами, должными проложить для нас этические стези. Критически низкий порог нравственности нашего времени – проблема общества, страны, вопрос её будущего. И воспитывать нравственность надо не тогда, когда человек оказался в кресле муниципального служащего, а когда будущий муниципальный служащий ещё не родился. И делаться должно это всем миром.